Гасан Гусейнов
Почему мы говорим об этом сегодня? Куда ни придешь, с кем ни поговоришь, все взрослые жалуются на одно и то же. Дома, говорят, наши мальчики и девочки не матерились, а тут, в этой вашей Европе, в Израиле, в СНГ, без мата просто ни шагу. Обычная речь, которую знающие люди называют нецензурщиной, матерщиной, обсценной речью, сквернословием, и так далее, цветет и пахнет. И вот, говорят нам взрослые, мы не понимаем, что с этим делать.
В странах с возрожденными древними языками говорящая по-русски молодежь интегрируется по-разному. Там, где, как, например, в Греции, имеется своя богатая традиция сквернословия и богохульства, восходящая к комедиографу Аристофану, - этой традиции, стало быть, по меньшей мере две с половиной тысячи лет, там русское сквернословие немного меркнет. А вот в Израиле, рассказывают знающие люди, русский мат давно вошел в роли общепонятных междометий в речь менеджеров и преподавателей вузов, не знающих ни слова по-русски.
Общее у разношерстного опыта только одно: сквернословия в повседневной речи стало больше, держится оно на устах дольше, а главное – воспринимается молодыми носителями языка как некое облако виртуальных татуировок, по которым опознается свой брат – изгой, номад, мигрант, релокант, забывающий, откуда он пришел, и не очень еще понимающий, куда он идет.
Как человек, много лет занимавшийся изучением этого пласта языка, я чем дальше, тем меньше вижу повод для моральных оценок его пользователей, а уж об осуждении людей, в речи которых сквернословие занимает столь значительное место, совсем смешно говорить.
Прежде чем выносить суждение, надо понять, о чем вообще мы говорим. Что оно такое – это самое сквернословие?
историк
«Сквернословие в культуре и политике 19-21 века»
Семинар
16 часов
ЗАПИСАТЬСЯ НА КУРС
Расписание